«Маяковский» — так называется музыкальный спектакль режиссера Александра Рыхлова, появившийся в репертуаре «Луны». Не самое очевидное, что могло родиться на этой сцене — хотя после прошлогоднего мюзикла «Чайка» с Никитой Пресняковым в роли Треплева уже, кажется, можно было ожидать всего что угодно.
Фото: театр Луны
Начало спектакля: толпа неистовствует, марширует под музыку (либретто Алексея Шошева и Александра Лебедева), извивается, перетекает, меняет формы, в то время как на заднем плане наблюдает за ней Он. Громогласный, неутомимый, импульсивный, избыточно-щедрый, он врывается на сцену и заполняет собой все пространство, которого сразу становится мало. Читает стихи наотмашь, проникает в самое сердце. Ему суждено стать легендой — так было предначертано. Его имя — Владимир Маяковский.
Актер Андрей Школдыченко, играющий Маяковского, делает практически невозможное: ему удается прожить этот образ, ни разу не сфальшивив. Вокруг него как центровой фигуры организуются другие — и робкий Осип Брик (Сергей Демьяненко), и Василий Каменский (Дмитрий Воронин), и Давид Бурлюк (Евгений Аксенов), и Алексей Крученых (Евгений Скочин), и Велимир Хлебников (Андрей Глущенко). Но все они — лишь части большого механизма, в то время как сам Маяковский не вписывается в систему. Единственный, кто становится ему достойным оппонентом, таким же отщепенцем, как и он сам, — это Игорь Северянин. Воспроизведенная сцена из Политехнического, с поединка (или, как назвал его директор театра Айрат Тухватуллин, «поэтического баттла») за звание короля поэтов. Там Северянин читает свои стихи из сборника «Громокипящий кубок», в какой-то момент балансируя на грани — то ли потому, что такое настроение диктует игровой формат баттла, то ли из-за того, что давняя звезда «Луны» Дмитрий Новицкий оказывается заложником своих предыдущих образов героя-любовника, а вовсе не воплощением одухотворенного поэта-эгофутуриста. В какие-то моменты, глядя на театральный образ Северянина, сложно поверить, что даже в нем, несмотря на все его футуристические изыски, было столько эго. Но тем не менее именно Новицкий становится главным антагонистом и наиболее ярким звеном наравне со Школдыченко.
Что касается женских образов, то с ними все чуть сложнее. Знакомая многим по телевизионным сериалам Вероника Лысакова в спектакле воплощает трогательный образ Эльзы Триоле, а вот ее сестру, роковую Лилю Брик, играет приглашенная актриса Ирина Медведева, обладающая, как оказалось, довольно приличным голосом. Правда, будучи заложником поп-культуры и ассоциативного мышления, нельзя не отметить, как нелепо, странно и даже пошло смотрится сцена съемки фильма «Стеклянный глаз» — будто в спектакль вдруг вмонтировали кусок из «6 кадров», где играет Медведева, — а в остальном дуэт с Маяковским (и с Осипом Бриком) у нее складывается удачно. А вот Нора Полонская в исполнении Валерии Кристиансен вызывает более всего вопросов: режиссер уплощает ее роль до функции, показывая их отношения с Маяковским мельком, словно обесценивая их значимость. Сложно представить, что именно эта женщина стала последней любовью поэта.
Но что выводит спектакль на иной художественный уровень, так это совершенно удивительная находка режиссера Рыхлова — образ толпы и то, как раскрывается образ поэта в их взаимоотношениях. Многоликая толпа для Маяковского здесь — не столько враждебное общество, сколько нарыв на его теле, часть него. Толпа обретает собственный голос, поглощает пространство, отвоевывает право вступать с поэтом в коммуникации. Есть несколько поистине прекрасно поставленных ритмических сцен, когда толпа превращается в нечто большее, чем функция, — в сокрушительную силу, вынуждающую героя прийти к очевидному финалу. И когда его «переезжает временем», на сцене остаются разбросанные огромные буквы, складывающиеся в имя «М-А-Я-К-О-В-С-К-И-Й», над которыми зловеще застывает огромная мишень, намертво врезаясь в память, — будто символ того, что солнце русской революции было всегда под ударом.
Источник: www.mk.ru